Игорь Силивра

Зернышки на шахматной доске

1

Прозвучал резкий звонок, что-то щёлкнуло, и зарешеченная дверь открылась. В короткий пустой коридор вошли два дрона и три человека: один в чёрной форме частного агентства и двое в гражданском.  Дроны немедля отбежали к стене, наверное, обеспечивая себе лучшие углы обстрела. Дождавшись, пока дверь закроется, охранник кивнул видеокамере, притаившейся под потолком; опять зазвенело, щёлкнуло – и открылась дверь в противоположном конце коридора. Охранник молча подошёл к одной из камер и показал весьма удобные с виду топчаны внутри. Потом, закрыв дверь, он сперва дождался звонка, снова кивнул видеокамере и покинул помещение.

Младший из задержанных снял большой соломенный брыль, несколько раз обмахнулся им и протянул соседу.

– Спасибо, Константин. Жаль, что не смог помочь.

– Да оставь уже себе. Давай просто Костя. Андрей, я же просил: без церемоний.

– Ну, не знаю, – Андрей нервно хихикнул. – Может, ты сейчас и знать меня не захочешь. Слушай, действительно: так и делай. Ты меня не знаешь, сюда попал случайно и всё такое.

– А я вообще должен что-то говорить? Ну, кроме того, что я действительно тут случайно и ничего не знаю? Должен же быть адвокат, должны предъявить обвинение… Разве нет?

– Ох, Костя, Костя, – Андрей спрятал лицо в ладони. – Да забудь ты свою роль хоть на минуту… Может, будут и обвинения. И адвокаты. Но ты действительно многовато знаешь, даже учитывая то, что не знаешь ничегошеньки. Потому, боюсь, никто не будет рисковать. Хотя, если повезёт, то тебя попытаются подкупить, предложат что-то. Если сможешь – забудь свою роль, соглашайся.

Некоторое время они молчали. Неожиданно Андрей опять захихикал.

– Ты чего?

– Да так, представил, что кто-то должен же играть и роль заключённого, разве нет? Не ситуация, а мечта любого писателя. Вот представь себе – сидит в камере рядом огромный татуированный парень, с рыжей бородой, молчаливый такой. Мы разговариваем – а он пресс качает. Здорово, а?

– Эй, вы! – Андрей ухватился за решётку и попробовал заглянуть в видеокамеру. – Слышите? Берите идею, дарю!

– Успокойся, друг мой, успокойся. Мы же в цивилизованном месте, я уверен…

– Ох, дурак, ну неужели ты ещё ничего не понял? Цивилизованное место, ха!

Андрей взялся нервно пощипывать кончик своего длинного носа.

– Ну подумай сам, ты же знаешь достаточно. Страна только восстанавливается после войны, новые выборы угрожают новым политическим кризисом, с войны вернулось полмиллиона солдат, полтора миллиона беженцев ждут возвращения домой… И что? Что, я тебя спрашиваю? Из денег, так тяжело доставшихся, они… да-да, они берут и делают показуху! Потёмкинскую деревню для ТВ! Деревню! Вместо того, чтобы отстраивать заводы, дороги и шахты, они… эх, что тут говорить.

Костя достал из кармана платочек и аккуратно протёр сальное лицо.

– Что, треснула роль? Эх, ты, фермер… И не «ввязался», а впутался, по роли тебе следует правильно говорить… А, чтоб их всех…

Вдруг прозвучал уже знакомый двойной звонок, дальняя дверь отворилась. В коридор вкатилась ещё троица. Хотя нет, дронов только два, то, что показалось третьим механизмом, оказалось инвалидной коляской. Немолодая женщина подъехала почти к самой двери и внимательно посмотрела на мужчин.

– Идея неплоха, – без предисловия начала она. – Беру. Вы хотели меня видеть?

– Ха-ха, ну конечно! А у вас тут, небось, роль самого главного начальника. Интересно, какой идиот решил, что у начальника должен быть физический недостаток? А? Вы кто такая?

– Сьюзен Иваненко, доктор, психолог й местный директор. Успокойтесь, выпейте воды, – в голосе женщины зазвенел лёд. – Ноги я потеряла, когда остатки террористов решили прорываться из Амвросиевки. Я была в переговорной группе, припоминаете ту историю? И можете себе верить во всё, что угодно, но главная здесь я. Так, что вы хотели мне сказать?

 

 

2

 

Степное донецкое солнце припекало так, как может припекать только в конце августа. Оно не оставляло ни тени, ни укрытия на широкой, хорошо асфальтированной и почти безлюдной улице. Одиночные прохожие перебегали с тени в тень, прячась в кондиционированных офисах и кафешках, пытались лишний раз не показывать нос на улицу. Когда-то город зазеленеет, уюта станет побольше, а голого бетона поменьше, однако это случится через года и года.

Загорелый длинноносый мужчина в белой, натянутой на глаза бейсболке ел мороженое и неторопливо гулял тротуаром. Сверху доносилось еле слышное жужжание беспилотника. Если бы камеры сектора имели несколько другое расположение, то внимательный наблюдатель заметил бы еле уловимое изменение осанки и выражения лица прохожего; впрочем, если бы камеры тут располагались по-другому, его бы здесь и не было. А сверху очень тяжело отличить один силуэт от другого.

Дождавшись, пока звук исчезнет и, доевши эскимо, прохожий аккуратно выбросил упаковку в мусорник и быстрым шагом человека, который знает, что делать, пошёл вперёд. Если верить карте, которую он успел просмотреть перед тем, как выключить смартфон, где-то здесь должно быть летнее кафе с большими зонтами, что защитят и от солнца, и от чересчур любознательных взглядов с неба. А там уже можно будет решить, что делать дальше.

Память не подвела, а тень принесла небольшое облегчение. Удобно примостившись в пластиковом кресле, мужчина достал платочек и аккуратно вытер лицо, взглянув по сторонам. Камер он не заметил: их, в общем-то, тут и не должно быть, однако сейчас ни в чём нельзя быть уверенным наверняка. А прохожий не без оснований побаивался, что каждая камера, каждый беспилотник и каждый полицейский дрон этого города сейчас ищут именно его, Андрея Богдановича Петренка, широко известного в узких кругах специалиста по добыванию информации.

«Что дальше? – Андрей опять припомнил карту секторов расположения видеокамер. – Долго просто так сидеть нельзя, вызову подозрения. Можно что-то заказать и расплатиться наличкой, никто не удивится, что поленился идти к терминалу. Хорошо, время есть, что дальше? В помещения лучше не входить, слишком большой шанс попасть в прицел камеры. Карточкой рассчитываться тоже нельзя. Эх, как всё некстати!»

– Чего желаете? – официант возник неожиданно.

– Пива холодного, безалкогольного, чего-то к нему на ваш вкус, – ответил Андрей, не поворачиваясь.

– Минуточку!

Официант исчез, словно испарившись на солнце, Андрей немного развернул стул и снова погрузился в раздумья.

«Такси за город не повезёт, да и не вариант это, в каждой машине биометрический сканер. Автовокзал перекрыт, железная дорога… Железная дорога – вариант. Только туда надо добраться – это раз. И там меня будут искать, это два. Не город, а чёртов аквариум! И жара…»

Мысли попытались разбежаться, и Андрей отпустил их, в надежде, что подсознание само придумает нечто гениальное. Как-то незаметно конденсировался официант, оставил заказ и опять испарился. Пиво оказалось ледяным и почти настоящим на вкус. Гудение за спиной в начале заставило Андрея напрячься, однако потом он развернул стул и с интересом взялся наблюдать за работой строителей. Наверное, у них только что был обед, потому что двое работяг имели слишком уже удовлетворённый и сонный вид.

«Роль: старательные творцы с девяти до шести, – мысленно заметил Андрей. – Работа приносит им удовольствие, но не является смыслом жизни. Рады бороться за справедливость, если не слишком сложно».

Тем временем первый строитель ловко осмотрел исполнительные механизмы строительного принтера, а второй ненадолго исчез где-то по ту сторону сооружения. Потом его голова появилась уже в окошечке кабины, загорелись предупредительные огни, и головки механизма начали сновать вдоль каркаса, накладывая слой за слоем бетон, пластик или керамику.

«И кабина у них с кондиционером, – подумалось Андрею. – А стоит эта показуха столько, что можно было бы нанять несколько бригад маляров, ещё и на отделку осталось бы».

Наблюдая, как на глазах вырастает каркас нового строения, Андрей даже пропустил момент, когда возле него появилось блюдечко с варёными креветками.

– Красота, правда? Вы позволите?

Крепкий, хотя и несколько дородный мужчина с ровной чёрной шевелюрой, не дожидаясь ответа, придвинул стул. Огромный соломенный брыль он аккуратно примостил на краю стола.

Отвечать Андрей не стал, только мысленно обругал себя за невнимательность.

– Красота, правда? Вжик-вжик, вжик-вжик, вжик-вжик – и дом почти готов. Полностью, со всеми трубами и коммуникациями! А знаете, вы правы, что сидите на улице. Я тоже не люблю этого кондиционировано-стерилизованного воздуха. Неживой он какой-то и, знаете, думаю даже вредный. Ну, не в том понимании, что вредный, а в том, что нет в нем настоящего, живого чувства! Вы безалкогольное пьёте? Тоже за рулём?

– О! – немедленно оживился Андрей. – Так вы своим транспортом? Я считал, что по городу только автоматические такси ездят.

– Так то по городу, – вздохнул мужчина. – А я с фермы, туда автоматы не едут. Самому придётся. Константин Николаенко, можно просто Костя.

– Андрей, писатель! Вы даже не представляете насколько приятно! Вы же настоящий фермер!

– Самый, что ни на есть настоящий, – выпрямился Костя. – Нас десяток пока что, не больше. Знаете, когда я присоединился к этому проекту, мне дали только клаптик земли и два дрона. Ну и кредит, конечно. А дальше сам, всё сам. Я же здесь чуть ли не первым был. Принтер арендовал, дом поставил, технику вот уже выкупил. Дронов уже пять, и земли побольше.   Всё же просто – бери и обрабатывай.

Фермер нахмурился.

– Только страхование дорогое. Дроны глупые, не понимают, что такое мины, а в земле столько этих железяк… А теперь я еще и семью привёз, арбузы выращиваю, помидоры… Ох, Андрей, вы не представляете, какие у меня помидоры…

– Не те, что в кафе? – сыронизировал Андрей, прокручивая в голове варианты: как дальше повернуть разговор.

– Ну, вроде и те, но просто с земли они же… ну, не знаю, живее, что ли! В магазине вроде и те самые, но они уже не совсем такие.

«Да, роль у него – простодушный работяга-фермер. Такой, что с себя рубаху снимет, но гостя оденет. И за правду поднимется. Угадал, или нет? Вспоминай, вспоминай… Помидоры, арбузы, брыль… Брыль! Точно! Если угадал, то это шанс!»

– Знаете, никогда не был на ферме. А этот брыль… он что, взаправду сделан собственноручно? Замечательная, невероятная работа!

Фермер даже покраснел.

– Так считаете? Если честно, то я давно хотел чем-то таким заниматься, а как увидел… – он наклонился ближе и снизил голос, – эту роль, то словно почувствовал: моё!

– Странное ощущение, – Андрей вздохнул, словно перед прыжком в воду. – Это всё видеть.

– Понимаю…

– Нет, Костя, не понимаете. Я же не живу здесь, я описал это всё. Давно, ещё до начала. Конечно, потом над всем этим поработали много, очень много людей, но брыль, дроны, ферма, двухэтажный домик с голубыми занавесками и голубями на веранде… Это я придумал. Хотя нет, голубей и занавески сплагиатил у Сент-Экзюпери.

– Правда?

– Правда. Простите, позволите ли вы напроситься в гости на вашу ферму? Тут всё выросло, поменялось – я и не думал, что представится шанс увидеть то, с чего всё начиналось… Это брыль… знаете, он мне приснился. И вот я держу его в руках. Позволите поносить?

– Да-да, конечно. Неужели вы? Неужели действительно? О, Господи! Конечно, конечно, для меня большая честь будет пригласить вас… Ох, поверить не могу…

Где-то в небе опять послышалось специфическое жужжание беспилотника.

– Что-то разлетались они сегодня, – Костя выглянул из-под зонта и, прижмурившись, посмотрел в небо.

– Зрители хотят видеть всё, – притворно-равнодушно пожал плечами Андрей. – А может какой-то ивент отыгрывают. У экранов беспилотника сидит искалеченный войной ветеран, несмотря ни на что нашедший себя в новой жизни. Он полностью посвятил себя работе, и поэтому не замечает симпатичную тоненькую девочку, что смотрит на него влюблёнными глазами. Но однажды…

– Вы так рассказываете, что даже захотелось увидеть. Жаль, что нельзя.

– Так и должно быть, Константин. Этот город должен давать людям надежду, и каждый зритель должен найти в нём себя.

– Думаете, и на меня кому-то интересно смотреть?

«Не обязательно, статисты тоже нужны», – вслух этого Андрей, естественно, не сказал.

– Конечно, да. Мне, например, интересно, даже очень. Только, простите, я здесь ненадолго, работы много, знаете ли…

– Да, да, конечно. Сейчас я рассчитаюсь – и отправляемся. Знаете, для меня это большая честь! Ох, жена не поверит… Вы же позволите угостить вас?

– Но следующий раз – за мной! – весело ответил Андрей. – Кстати, бейсболка мне уже не нужна. Возьмете на память?

«Если следующий раз вообще будет».

 

Почему-то Андрей ожидал, что Костя приехал в город на большом синем тракторе харьковского тракторного завода, или хотя бы на мощном мотоблоке, запряжённом в обыкновенную подводу. Ну, или на чем-то модерновом, очень дорогом, однако вполне уместным на фоне строительных принтеров, автоматических такси и полицейских дронов. Но нет, фермер подошёл к обыкновеннейшему мотоциклу с коляской, буднично одел шлем и протянул такой же Андрею. Брыль пришлось зажать между коленями.

Мотоцикл, правда, оказался не совсем обычным: вместо ожидаемого дребезжания тихо загудел электромотор и зашуршали шины по асфальту.

– Что-то тут не то! Неправильно!

– Что?! – перекричал Костя ветер. – Ларингофон включи, ветер – не слышно!

Андрей, мысленно выругавшись, нащупал сбоку кнопку. Лишний шум сразу же пропал, а окружающие звуки стали чёткими, как и голос спутника.

– Неправильно это, – повторил он. – Мотоцикл не должен ехать бесшумно. Читатели, тьфу, зрители не поймут такого.

– Вот как! А я удивляюсь, почему так редко случаются дорожные ивенты. Наверное, как говорится, вы правы. Знаете, Пан писатель, это гениальное изобретение! Не просто начать снимать сериалы о жизни – а позволить кому-то жить в них! Это даёт людям надежду.

Андрей не ответил.

– И знаете, что самое интересное? Что это всё работает! Я так мечтал однажды утром получить письмо с приглашением! И, представьте себе, получил!

– Да, да, возводятся дома и дороги, обрабатываются поля. И каждый мечтает о том, что однажды утром он проснётся – и получит письмо с приглашением в этот город, станет частью этой жизни! – хотя мотоцикл катился почти бесшумно и электроника позволяла спокойно разговаривать, она не позволила фермеру услышать, как скрипнули зубы его спутника, отфильтровав этот звук как бессмысленный шум.

 

– А ферма далеко?

– Не очень, в другой день доехали бы за полчаса. Но сегодня глобальный ивент, полиция кого-то ловит. А что, Пан писатель, даже в идеальном городе должны быть преступники? И, кстати, всегда было интересно: всё, что я делаю, оно словно настоящее. Помидоры, ха-ха, точно настоящие. Но, если, например, сегодня снимают серию о полицейской погоне – как тогда? Неужели настоящих преступников завозят? Не верю. Но и по-другому – несправедливо.

– Костя… Подожди, остановись. Что-то мне нехорошо.

– Ах, друг мой, это солнце напекло. Потерпи, сейчас в тенёк повернём, найдём что-то прохладное. Или, может, «скорую» вызывать?

Мотоцикл притормозил и заехал в тень ближайшего здания.

– Нет, нет, подожди. Не надо «скорую». Ты попал в приключение – к сожалению, настоящее, а не ивент, не сцену для зрителей шоу. Короче, всё равно кто-то должен меня судить, почему бы и не ты? Захочешь позвать полицию – вперёд, но сперва выслушай.

– То полиция тебя ищет? И это не ивент?

– Нет, всё по-настоящему. Мне надо покинуть город и добраться к надёжным СМИ, вот и всё. А они хотят этому помешать.

– Так… – Костя сбросил шлем и взъерошил шевелюру. – Рассказывай.

– Ты же понимаешь, что доказательств просто сейчас я предоставить не смогу? Хорошо. Ну, так слушай. Всё началось с того голосования за лучший проект сериала. Я тогда вроде как победил, взялся за работу… Идеи были именно такими, как ты понял: показать людям лучшую жизнь здесь и сейчас, создать такой себе мостик между прошлым и будущим. Он существовал бы сначала только на телевиденье, но потом понемногу воплотился бы в жизнь.

– Хорошими намерениями вымощена дорога в ад?

– Да нет, скорее средства нивелируют цель. Сериал пошёл достаточно удачно. Я даже проглотил свою гордость и переписывал абсолютно все сценарии, согласно с виденьем режиссёров. Потом понял, что на самом деле, моя победа – только удачная ширма для кого-то. Обидно, но смолчал.

– И за что на тебя охотятся?

– После успеха сериала его взялись продолжать как реалити-шоу. Да, что я рассказываю – ты же участник. И это тоже имело успех. В прошлый раз я как раз приехал работать над глобальным ивентом, к которому должно было приобщится едва ли не всё население города. И, как это бывает, залез не в своё дело. Потом копал сам. Кстати, знаешь, какова стоимость одного строительного принтера? А дрона?

– Э…

– Вот то-то и оно. Поверь, дешевле и рациональнее было бы дать работу сотне людей.

– Это не факт. В любом случае, если для этого есть деньги…

– А вот теперь мы подошли к главному. Денег на это всё нету: реалити-шоу присосалось к фондам, выделенным ООН для реабилитации беженцев, к фондам реформ, к разнообразным благотворительным фондам… Вместо того, чтобы отстраивать Украину, они снимают очень, очень дорогое кино с декорациями в натуральную величину.

Костя опять потёр шевелюру.

– Я думал, ты про откаты будешь говорить. И обо всём таком.

Он выразительно махнул рукой в воздухе.

– Да не успел я разобраться, что и куда идёт. Преступление таки совершил: чтобы подтвердить подозрения – описал ивент в банке, оставив себе окошечко, когда никого там не будет. Потом пробрался и слил базы на флэшку. Знаешь, я не разбираюсь в этом, но если у тебя есть возможность написать сценарий, то всё сводится к простым действиям, которые возможно натренировать за довольно короткое время. Пока переписывалось, кое-что успел просмотреть, хоть мало что понял. Поэтому, я не знаю, кому выгодно, и не знаю, зачем всё это делается. Может, другие разберутся. Но я точно знаю, что на это тратится купа целевых денег: вместо новой страны мы имеем новый сериал. И, да, я же не говорил. За точность не ручаюсь, но на этот город идёт точно больше половины.

– Даже и не знаю…

– И я не знаю. Но, хоть какой уже есть, я участвовал в этом и сделаю всё, чтобы общественность об этом знала. Потому, что как ни крути, она имеет на это право. Так что будешь делать? Полицию позовёшь?

Фермер покрутил в руках шлем, бросил его в коляску и заложил большие пальцы рук за пояс.

– Если правду говоришь, то помогу тебе. А как я могу знать, что ты не обманываешь?

– Не можешь, – согласился Андрей. – Совсем не можешь. Разве что… знаешь, вот тебе флэшка, всё на ней. Доберёмся до компьютера – сделай копию, там всё и покажу. Ну, или поехали со мной… не знаю. Если предположить, что я вор, то так же заговаривал бы тебе зубы. Не знаю, Константин – думай, решай. А пока что дай сюда брыль, а не то я сварюсь в этом шлеме.

 

 

3

 

Первым заговорил Костя.

– По какому праву вы нас задержали? И вообще, что тут происходит?

Женщина покачала головой.

– Пан Николаенко, как я знаю, ваш товарищ уже изложил вам своё видение ситуации, не стоит делать вид, что вы ничего не понимаете. А вот выслушать меня, наверное, стоит.

– Будете убеждать, что он врёт, а мы здесь задержаны совершенно законно?

Женщина улыбнулась.

– Нет, оба раза – нет. Документы, что их переписал этот мужчина, вполне достоверные. То есть, если он действительно переписал то, что собирался. А вы тут не задержанные, хотя и стоило бы.

– Смеётесь, да? – подал голос Андрей. – Значит, мы не задержаны? А что же, Сюзанна?

– Сьюзен, пожалуйста. Мои родители очень Азимовым увлекались. А мы просто разговариваем.

Женщина вздохнула.

– Давайте, всё-же, я расскажу по очереди. В 1971 году американский психолог Филип Зимбардо провёл крайне интересный эксперимент. Если не вдаваться в подробности, то всё было где-то так: он набрал добровольцев, случайным образом разделил их на заключённых и охранников и поместил их в имитацию тюрьмы. И больше ничего. Но очень скоро, по ходу эксперимента начали возникать ситуации, подобные тем, которые позже пришлось наблюдать в печально известной тюрьме Абу-Грейб. Каждый третий охранник, которых, напомню, набрали из числа обыкновенных людней, обнаружил наклонности к садизму. Всего лишь на шестой день эксперимент пришлось прекратить.

Психолог направила коляску по коридору и проехала вдоль камер.

– Подопытные были обыкновенными рядовыми гражданами. Не садистами. Никто не заставлял их это делать, не отдавал преступных приказов. Их сделала такими сама ситуация, их роль. А мы здесь проводим другой эксперимент, обратный стэндфордскому. Не так давно специалистами по математической психологи, в том числе и мной, была разработана очень интересная модель общества.  Вот только она была именно тем случаем, что в теории игр называется «эдемским садом» – позиция позволяется правилами игры, но не может возникнуть природным способом.

– Вы хотите сказать, что это шоу – эксперимент? Глупости!

– Вы о чем? – не понял Костя.

– Весь этот город, более того, вся Украина сейчас – один огромнейший эксперимент. Послевоенное государство, имеющее мощный общественный запрос на изменения. Не идеальная ситуация, но близкая к ней. Да, есть олигархия со своими планами, есть специфический менталитет общества, но на всё это мы сделали поправки, внесли в план. Потом запустили сериал, чтобы люди получили представление о своих будущих ролях. А ещё позже – сделали вот этот город, реалити-шоу. Здесь люди примеряют роли – и эти роли прирастают к ним. А ивенты, специально срежиссированные ситуации, делают роль второй натурой человека.

– Глупости!

– Полагаете? – Сьюзен переплела пальцы. – Давайте проведём небольшой эксперимент просто сейчас. Вы считаете себя задержанными. Не так ли?

– А как же ещё?

– Ну, не знаю… вы пытались пробраться в промышленную зону, причём туда, где людям находиться опасно. Естественно, что вас оттуда вывела охрана.

– А это что такое? – Андрей указал руками на решётки.

– Я именно об этом и говорю. Оказавшись в месте, похожем на тюрьму, вы стали вести себя как заключённые. Андрей, или вы, Константин, кто-то из вас проверил заперта ли дверь? Кто-то из вас пробовал выйти. Видите, уважаемые, как быстро к вам приросла роль?

Андрей дёрнул себя за кончик носа так, словно хотел его оторвать, вскочил со скамейки и резко повернул защёлку на зарешеченной двери. Та легко отворилась. Внимательно осмотрев замок, Андрей опять закрыл дверь.

– Вон как? – подняла бровь женщина.

– Подождите, подождите, – замахал руками фермер. – Я здесь единственный привык участвовать в ивентах, потому, всё что вижу, можно объяснить двояко. Например, замки могут быть незаметными, а вы это устроили для того чтобы произвести впечатление.

– Зачем? – мягко поинтересовалась психолог. – Если принять вашу позицию, то мы и так имеем полную власть над вами. Зачем нам производить на вас впечатление, кроме случая, когда требуется плодотворное и добровольное сотрудничество?

– Э… – запнулся Костя, но тем не менее тут же нашёлся. – Пусть так. Пусть психологический эксперимент, такой себе гибрид программы по реабилитации посттравматического синдрома всей страны вместе с лавиной реформ. Я даже поверю, что вы смогли обмануть мозги людей. Но вам придётся ещё обманывать и экономику! Этот писатель сказал, что цены на вот эти вот все новаторства на мировом рынке просто невероятные. А ваши роли смогут прирасти к людям только в созданном вами обществе. Пускай вы нашли кучу-кучную бабок на один большой город, но сколько в нем живёт народу? Тысяч десять, не больше. Что город производит? Дайте-ка я угадаю: сфера услуг, ай-ти, и немного сельхозпродукции. И, простите, как долго просуществует ваша страна эльфов, как только иссякнет денежный поток?

– Уважаемый, – серьёзно ответила психолог. – Вы не думали о смене профессии? Однако, если честно, я ожидала другого вопроса. А именно: вы не поинтересовались, зачем нужны вы.

– Это противоречит его роли, – буркнул Андрей. – Он уверен, что всегда выкрутится сам. Гибрид непреклонного фермера, имеющего дома винчестер, револьвер и вилы и проникается судьбой страны. Я писал о таком – а ваши люди такого и нашли.

– И что? Я всегда таким хотел быть!

– Ребята, ребята, – подняла руки Сьюзен. – Не ссорьтесь. Тем не менее, как не удивительно, оба вопроса имеют один ответ. Его проще показать. Предлагаю вам небольшую прогулку промышленной зоной города. Пан Андрей, если я правильно помню ваш сценарий, там должна быть бутафория, заменяемая на экране компьютерной графикой. Пошли?

Костя пожал плечами, сердито посмотрел на Андрея, сердито же натянул бейсболку на глаза и решительно вышел из камеры.

 

 

4

 

Завод впечатлял своими размерами. Возле его ближних цехов непрерывным муравьиным потоком сновали автогрузчики, а дальние всё ещё продолжали строиться. Время от времени пробегали и люди в синих халатах технического обслуживания. Они меньше суетились и, казалось, всегда знали, что конкретно им следует сделать. Про автоматы Костя такого сказать не смог бы.

– Здесь терминал. На суету не обращайте внимания, она пока что небольшая и больше демонстративная, на самом деле это всё можно было бы организовать попроще. Но народу нужны зрелища, а нам обкатывание софта. Пройдёмте внутрь.

 

Преодолеть проходную оказалось не так уже и просто: дрон-охранник идентифицировал Сьюзен, но пропускать отказался, вслух попросив подождать. Но ожидание не затянулось: уже через несколько минут в дверях появился толстенький мужчина.

– Сьюзен, у тебя опять авантюра?

– Отнюдь. Но у нас впереди фаза «С», и мне нужны эти люди.

Мужчина с недоверием посмотрел на Костю и Андрея, повёл плечами и прижал пятерню к биометрическому сканеру.

– Как знаешь. Приложи сюда ладонь. И вы тоже, господа. А теперь загляните сюда. Всё, имеете временный доступ.

Дверь отъехала вбок, потом так же плавно закрывшись.

– Как военный объект.

– Возможно. Собственно, тут только конвейеры. В терминале выгружаются материалы и составляющие, без которых мы пока что не можем обойтись, или которые самостоятельно вырабатывать слишком дорого или экономически нецелесообразно в данный момент. Процессоры, например. Вот здесь у нас первая линия конвейера, пройдёмте.

Следующие полчаса мужчины рассматривали работу 3D-принтеров, которые слой за слоем неспешно производили из пластика или металла какие-то детали. Как только последний нанесённый слой застывал, к принтеру подъезжал робот, выверенными движениями снимал заготовку, очищал рабочее место и переносил её на ленту конвейера. Деталей становилось всё больше и больше, и пока экскурсанты дошли до конца цеха, они уже лежали густо, хоть местами неравномерно.

– Автоматизированное производство, – подытожил Костя.

– Автоматическое, – поправила психолог. – Прошу дальше, там сборочный цех. Обратите внимание на универсальность роботов. Это дорого, но, фактически, робота можно запрограммировать на любые форматизированные операции. И не только. Кстати, это достаточно старое изобретение, ещё в 2011 году фирма Foxconn собиралась заменить миллион работников универсальными роботами.

– И отказалась по экономическим соображениям, – проворчал Андрей. Ему всё больше и больше не нравилась эта экскурсия.

– По экономическим, не техническим, – Согласилась Сьюзен. – Пойдёмте.

В следующем помещении работал обыкновенный роботизированный конвейер: механические руки роботов брали детали, складывали их, передавали дальше – и опять, и опять.

– Себестоимость изделия определяется трудозатратами на него и стоимостью использованных ресурсов. И вы правы в том, что себестоимость одного универсального робота, строительного 3D-принтера или дрона пока заоблачная. Но разрешите вам напомнить давнюю индийскую басню. Один мудрец пришёл к магарадже и показал ему игру в шахматы. Игра так понравилась правителю, что он захотел щедро отблагодарить мудреца. Но тот попросил только горсть зёрнышек: одно на первую клеточку, два на вторую, четыре – на третью, – и так дальше. Магараджа обрадовался, что мудрец желает такую малость, и сказал ему возвратиться через неделю. Но расплатиться не смог: Когда не хватило ни горсти, ни мешка зерна, магараджа приказал придворному математику посчитать, сколько же всего нужно этих проклятых зёрнышек… Знаете, господа, два в шестьдесят четвертой степени – это много.

– И к чему эта басня?

– А мы только к этому подходим. В следующем помещении проходит складывание готовых изделий. Сейчас это несколько разновидностей роботов и 3D-принтеров, именно тех, что задействованы в производстве. Хотите задачку? Два робота и два 3D-принтера складывают одного робота и один 3D-принтер за неделю, после чего те приобщаются к работе. Через сколько времени на Земле не хватит места? И какова будет себестоимость?

– Вот оно как, – остановился Андрей. – А эти устройства универсальны, только заменой софта их можно перенастроить на… да на что угодно!

– Именно, господа. Этот город должен стать центром кристаллизации для нового общества в нашей стране. А потом – во всём мире. Понимаете? Вы всё правильно думали, но…

– Немножко недооценили масштаб, – закончил её мысль Костя.